Николас Спаркс

Спеши любить

A Walk to Remember

Лучший фильм о любви, на все времена!

Глава первая

В 1958 году, город Бьюфорт в Северной Каролине, расположенный на побережье около Морхед Сити, был местом похожим на многие другие маленькие, южные города. Влажность летом повышалась настолько, что выходя получить почту, человек нуждался в душе, и дети гуляли вокруг босыми с апреля до октября под дубами, покрывшимися испанским мхом. Люди махали руками из своих автомобилей всякий раз, когда они видели кого-то на улице, неважно, знали они его или нет, и воздух пахнул сосной, солью, и морем – ароматом, уникальным для всей Каролины. Для многих из людей, живущих там, ловля рыбы в заливе Памлико, или ловля крабов в реке Ньюс были образом жизни, и лодки были пришвартованы везде по всей длине Берегового канала. У нас было только три телевизионных канала, поэтому телевидение не было важно для тех из нас, кто вырос здесь. Вместо этого наши жизни были сосредоточены вокруг церквей, из которых в пределах города, было восемнадцать. Их названия были вроде: Церковь Друзей Христиан, Церковь Прощеных Людей, Церковь Воскресного Искупления, и конечно, это были баптистские церкви. Когда я рос, это было бесспорно самое популярное вероисповедание, и баптистские церкви были фактически на каждом углу города, поэтому каждый для себя выбирал в какую церковь приходить. Церкви были разных типов: Баптисты Свободного Выбора, Южные Баптисты, Баптисты для прихожан, Баптисты миссионеры, Независимые Баптисты ... Думаю, картина вам ясна.

Большое событие года произошло при содействии церкви Южных Баптистов, находящейся в центре города, и местной средней школы. Каждый год они ставили свое Рождественско-театрализованное представление в театре Бьюфорта, это была пьеса, написанная Хегбертом Саливаном – священником, который был с церковью с тех самых пор, когда Моисей разделил Красное море. Ну, возможно он не был так же стар, но достаточно стар для того, чтобы вы почти могли видеть кости, сквозь его кожу. Он был на вид липким, все время, и прозрачным настолько, что дети поклялись бы, что они фактически видели, как кровь текла через его вены, и его волосы были столь же белы, как те кролики, которых Вы видите в зоомагазинах накануне Пасхи.

Так или иначе, он написал пьесу “Рождественский Ангел”, потому что он не хотел повторение «Рождественского гимна» старого классика Чарльза Диккенса. По его мнению, Скрудж был язычником, который убежал, потому что видел духов, а не ангелов – и должен был спросить – не послал ли их Бог? Он должен был сказать, что не возвратился бы к своим греховным путям, если духов не послали непосредственно с небес? Пьеса точно не расставляла все точки в конце – она из тех пьес, которые рассчитаны на веру – но Хегберт не доверял бы духам, если бы их не послал Бог, и не принимал бы по этому поводу простых объяснений, и это было для него большой проблемой. Несколько лет назад он изменил конец пьесы, своей собственной версией, сделав из старика Скруджа проповедника, убравшего все препятствия к Иерусалиму, чтобы найти место, где Иисус однажды поучал книжников. Это воспринималось не слишком хорошо – даже прихожанами церкви, которые сидели в аудитории и смотрели спектакль с широко открытыми глазами – а в газете писали, что-то наподобие: "Хотя это было и интересно, но она не была той пьесой, на которую мы приходим, чтобы учится и любить ... ".

Так что Хегберт решил попробовать написать собственную пьесу. Он писал свои собственные проповеди сам, и некоторых из них, мы должны признать, были достаточно интересны, особенно когда он говорил о "гневе Божьем, сходящем на блудливых". Кровь его вскипала, когда он говорил о блудливых людях. Это было его больным местом. Когда мы были детьми, мои друзья, и я прятались позади деревьев и кричали, " Хегберт – блудливый!", когда он спускался по улице, и мы хихикали подобно идиотам, как будто мы были самыми остроумными существами когда-либо населявшими планету.

Старый Хегберт останавливался как вкопанный, навостривал уши, Богом клянусь, они фактически двигались – оттенок его кожи становился красным, как будто он только что выпил бензин. Большие зеленые вены на его шее, становились отчетливо видны, подобно тем картам реки Амазонка, которые вы видите в «Национальной Географии». Он смотрел по сторонам, его глаза сужались, когда он искал нас, а затем внезапно начинал шагать, снова бледный, с тусклой кожей, прямо у нас на глазах. Поверьте, было на что посмотреть.

Итак, мы скрывались позади дерева и Хегберт (какие же родители называют своего ребенка Хегбертом?) стоял на месте и ждал, когда же мы выдадим себя, как будто думал, что мы настолько глупы. Мы закрывали рты руками, чтобы не было слышно наш смех, но так или иначе он не отступал. Поворачивая голову по сторонам, он затем останавливал свои глаза-бусинки напротив нас, как будто видя нас через дерево. "Я знаю, кто ты – Лендон Картер, " говорил он, " и Господь знает, также". Он переводил дыхание в течение минуты и затем, наконец, уходил, и в течение проповеди в тот уик-энд он смотрел прямо на нас и говорил что-то вроде: "Бог милосердный к детям, но дети должны быть также достойны". И мы медленно погружались в свои сидения, не от стыда, но чтобы скрыть новый приступ хихиканья. Хегберт не понимал нас вообще, это было действительно странно, так как у него был ребенок. Но ребенком была девочка. Но о ней чуть позже.

Так или иначе, как я и сказал, однажды Хегберт написал «Рождественский Ангел» и решил поставить пьесу. Пьеса не была плоха, и фактически её премьера удивила каждого. Это – вкратце, история мужчины, который потерял жену несколько лет назад. Этот парень, Том Торнтон, был действительно религиозным, но у него случился кризис веры после того, как его жена умерла во время родов. Он воспитывает свою маленькую девочку самостоятельно, но он не был самым лучшим отцом. Маленькая девочка очень хочет на Рождество – особенную музыкальную шкатулку с ангелом, гравированным на крышке, картину которую она вырезала из старого каталога. Парень ищет подарок долго и настойчиво, но нигде не может найти его. Наступает Сочельник, но он все еще ищет, и в то время как он осматривает магазины, наталкивается на странную женщину, которую никогда не встречал прежде, и она обещает помочь ему найти подарок для дочери. Но сначала, они помогают бездомному человеку (к слову их называли бродягами), затем они останавливаются в приюте, чтобы навестить некоторых детей, затем посещают одинокую старуху, которая хотела провести Сочельник в компании. После этого таинственная женщина спрашивает Тома Торнтона, что он хочет на Рождество, и он говорит, что он хочет вернуть свою жену. Она приводит его к городскому фонтану и велит ему посмотреть в воду, чтобы найти то, что он искал. Когда он посмотрел в воду, то увидел лицо своей маленькой девочки, и он не выдерживает и начинает плакать. В то время как он рыдает, таинственная леди исчезает, и как Том Торнтон не искал, он не смог найти ее. В конечном счете, он приходит домой, размышляя над полученным уроком. Он идет в комнату своей маленькой девочки, и ее спящая фигура заставляет его понять, что она – все, что осталось от его жены, и он начинает плакать снова, потому что понимает, что не был достаточно хорошим отцом для неё. Следующим утром, волшебным образом, под ёлкой появляется музыкальная шкатулка, и ангел, выгравированный на ней, точно походит на женщину, которую он видел прежде ночью.

Так что пьеса была действительно не плоха. Если говорить правду, люди выплакивали слёзы вёдрами, всякий раз, когда они смотрели её. Пьеса получала аншлаг каждый год, и из-за её популярности, Хегберт, в конечном счете, должен был перенести её постановку из церкви в Театр Бьюфорта, который имел намного больше мест. К тому времени, когда я стал старшеклассником в средней школе, представления шли дважды, и, по мнению участвующих в пьесе, данная история была о них самих.

Понимаете, Хегберт хотел, чтобы старшеклассники принимали участие в пьесе, а не театральная группа. По моему мнению, он думал, что это будет хороший опыт для старшеклассников, перед тем как они поступят в колледж и встретятся лицом к лицу с «блудливыми» людьми. Он был из тех людей, которые желают спасти нас от искушения. Он хотел, чтобы мы знали, что Бог наблюдает за вами, даже когда вы – вне дома, и если вы доверитесь Господу, вы не будете сожалеть об этом. Это был урок, который я, в конечном счете, изучил вовремя, хотя преподал его мне не Хегберт.

Как было сказано ранее, Бьюфорт был довольно типичен, как и все южные города, хотя имел действительно интересную историю. Пират Блекберд однажды имел там дом, и его судно «Месть Королевы Анны», возможно, захоронено где-нибудь в песке недалеко от берега. Недавно какие-то археологи или океанографы или другие искатели старины, сказали, что они нашли его, но не было ни одного уверенного в том, что это именно он. Корабль утонул более чем 250 лет назад, и не было возможности пойти в архив и проверить это. Бьюфорт прошел длинный путь, начиная с 1950-ых, но он – все еще не главная столица или что-то вроде этого. Бьюфорт был, и всегда будет занимать небольшую часть, но когда я вырос, он только гарантировал себе место на карте. В перспективе, избирательный округ по выборам в конгресс, который включал Бьюфорт, охватил всю восточную часть штата – где-то двадцать тысяч квадратных миль – где не было ни одного города с населением большим, чем двадцать пять тысяч человек. Даже по сравнению с теми городами, Бьюфорт был невелик. Всё к востоку от Роли и к северу от Уилмингтона, полностью к границе с Виргинией, было районом, который представлял мой отец.

Я предполагаю, что вы слышали о нем. Он – легенда, даже теперь. Его зовут Ворс Картер, и он был конгрессменом в течение почти тридцати лет. Его лозунг каждый год в течение выборов был "Ворс Картер, представляет_____________" и человек, как предполагалось, вписывал название города, где он или она жили. Я припоминаю, когда мама и я были в поездках, чтобы быть на людях с моим отцом и показать, что он был истинным семьянином, мы видели эти наклейки на бамперах, заполненные именами вроде: Отуэй, Чокевинити, Севен Спрингз. В настоящее время такие вещи не работают, но тогда они были, безусловно, изощренной рекламой. Я представляю, что если б он попробовал сделать это теперь, люди, выступающие против него, вставили бы нецензурные слова в пустом месте, но тогда мы не видели этого ни разу. Ну, может быть однажды. Фермер округа Дуплин вписал туда слово «дерьмо», и когда моя мама увидела это, она закрыла мои глаза и прочла молитву, прося о прощении бедного неосведомленного ублюдка. Она не говорила именно эти слова, но я думаю, что суть была приблизительно такой.

Итак, мой отец, конгрессмен, был важной шишкой, и каждый знал это, включая старика Хегберта. Но они не ладили друг с другом, несмотря на факт, что мой отец приходил в церковь Хегберта всякий раз, когда он был в городе, но, откровенно говоря, это не было слишком часто. Хегберт, в дополнение верил, что «блудливые» люди предназначены для чистки писсуаров в аду, а также полагал, что коммунизм был "болезнью, которая опускает человечество к язычеству". Даже притом, что язычество не было словом – я не смог найти его в словаре – паства знала, что он подразумевал. Они также знали, что он направлял свои слова определенно моему отцу, который сидел с закрытыми глазами и притворялся, что не слушает. Мой отец был в одном из комитетов, которые наблюдали за возможностью проникновения "Красного влияния" в политику страны, включая национальную защиту, высшее образование, и даже табачную промышленность. Вы должны помнить, что это было в течение холодной войны, напряжение возрастало, и мы, жители Северной Каролины нуждались, в чём нибудь, что могло бы перевести его на более личный уровень. Мой отец последовательно искал факты, которые были неуместны людям подобно Хегберту. Позже, когда мой отец приходил домой после службы, он говорил что-то похожее на: "Преподобный Салливан был сегодня в необычной форме. Я надеюсь, что вы слышали часть Священного писания, где Иисус говорил о бедном ...".

Да, конечно, Папа...

Мой отец старался по возможности разряжать ситуацию. Я думаю, именно поэтому он и оставался в Конгрессе так долго. Он мог поцеловать самого некрасивого младенца, известного человечеству и еще суметь сказать, что нибудь хорошее. "Он – такой нежный ребенок", сказал бы он, в то время как ребенок имел гигантскую голову, или: "я держу пари, что она – самая милая девочка в мире", хотя у неё все лицо было в родинках. Однажды появилась леди с ребенком в инвалидном кресле. Мой отец взглянул на него и сказал, "держу пари десять к одному, что ты – самый умный ребенок в классе". Так и было! Да, мой отец был велик в подобных вещах. Он мог посоревноваться с лучшими. И он не был плохим человеком, особенно если учесть факт, что он не бил меня. Но он не был дома, когда я рос. Я испытываю крайне неприятное чувство, когда сегодня люди оправдывают свое поведение любым образом, включая свое воспитание. «Мой папа ..., он не любил меня ... именно поэтому, я стал стриптизёром и участвовал в шоу Джерри Спринджера...» Это меня не извиняет, я просто говорю это как факт. Мой отец отсутствовал девять месяцев в году, живя в Вашингтоне, округ Колумбия, в квартире на расстоянии триста миль от дома. Моя мать не уезжала с ним, потому что они оба хотели, чтобы я рос "также как и они".

Конечно, отец моего отца брал его на охоту и рыбную ловлю, учил его играть в бейсбол, устраивал вечеринки по случаю его дня рождения – маленькие события, которые дополняли детство перед взрослой жизнью. С другой стороны, мой отец был для меня незнакомцем, я мало знал его. В течение первых пяти лет моей жизни я думал, что все отцы живут где-нибудь в других местах. Так было до тех пор, пока мой лучший друг, Эрик Хантер, не спросил меня в детском саду, кем был тот парень, который пришёл в мой дом прошлой ночью, и тогда я понял, что вещи были не такими, как я себе их представлял.

"Он – мой отец", сказал я гордо.

"О ," сказал Эрик так, как будто хотел отобрать у меня Милки Вей, " я и не знал, что у тебя есть отец".

Сказанное послало меня в нокаут.

Итак, меня воспитывала мама. Она была приятной и нежной, такой мамой, о которой большинство людей только мечтают. Но в моей жизни отсутствовало мужское влияние, и вместе с моим разочарованием в отце, это сделало меня чем-то вроде мятежника, еще в юности. Не плохим мятежником, заметьте себе. Я и мои друзья могли выбраться вечером и мыть автомобильные стёкла, время от времени, или грызть жареный арахис на кладбище, позади церкви, но в пятидесятых, это было тем, что заставляло многих родителей говорить серьёзно со своими детьми: «Ты же не хочешь походить на молодого Картера? Он находится на пути, ведущей в тюрьму».

Я плохой парень. Из-за того, что ел жареный арахис на кладбище. Решайте сами.

Так или иначе, мой отец и Хегберт, не находили общего языка, но это было не только из-за политики. Нет, кажется, мой отец и Хегберт давно знали друг друга. Хегберт был приблизительно двадцатью годами старше моего отца, и прежде, чем он стал священником, он работал на моего деда. Мой дедушка – даже притом, что он проводил много времени с моим отцом – был действительно ублюдком, когда-либо существовавшим. Между прочим, он был одним из тех, кто сколотил богатство семейства, но я не хочу, чтобы Вы воображали его как человека, который надрывался, работая старательно и наблюдая, как его дело растет, медленно процветая со временем. Мой дедушка был более умен, чем казалось. Деньги он заработал простым путём – он начал как контрабандист спиртных напитков, накапливая богатство благодаря сухому закону, привозя ром из Кубы. Тогда он начал покупать землю и нанимать испольщиков, которые работали на него. Он забирал девяносто процентов денег испольщиков, сделанных на их урожае табака, затем давал взаймы им деньги всякий раз, когда они нуждались, на минимальных процентных ставках. Конечно, он не требовал возврата долга деньгами, вместо этого, он забирал землю или оборудование. Он называл это "его моментом вдохновения", он открыл банк по имени «Банковское дело и Ссуда Картера». Единственный другой банк в радиусе двух округов загадочно сгорел дотла, и с началом Депрессии, он повторно не открылся. Хотя каждый знал, что действительно случилось, но никто ничего не говорил из страха мести, и их опасения были не безосновательны. Банк не был единственным зданием, которое загадочно сгорело дотла.

Его процентные ставки были возмутительны, и постепенно он стал накапливать больше земли и собственности, когда люди не выполняли обязательств по ссудам. Когда Депрессия усилилась, он прибрал к рукам множество коммерческих фирм во всем округе, оставляя первоначальных владельцев работать за зарплату, платя им достаточно, чтобы удержать их на месте. Он говорил им, что, когда экономика придет в норму, он продаст их бизнес им назад, и люди всегда верили ему.

Однако он так и не сдержал своего обещания. В будущем он управлял обширной частью экономики округа, и злоупотреблял своим влиянием любым вообразимым способом.

Я хотел бы сказать Вам, что он, в конечном счете, умер ужасной смертью, но это не так. Он умер в зрелом старом возрасте, в постели со своей любовницей на своей яхте вблизи Каймановых Островов. Он пережил и своих жен и своего единственного сына. Какой конец для такого парня, а? Я познал, что жизнь не справедлива. Если вам преподают что-нибудь в школе, то так и должно быть в жизни.

Но вернемся назад к истории... Хегберт, когда он понял каким ублюдком действительно был мой дедушка, оставил работу и стал священником, затем возвратился в Бьюфорт и начал миссионерскую деятельность в той же самой церкви, которую мы посещали. Он потратил первые несколько лет, совершенствуя ежемесячные проповеди о зле жадности и геене огненной, и это оставляло ему мало времени для чего-нибудь еще. Ему было сорок три прежде, чем он женился. Ему было пятьдесят пять, когда родилась его дочь – Джейми Саливан. Его жена, тонкая, маленькая женщина, двадцатью годами моложе его, пережила шесть выкидышей, прежде чем родилась Джейми, и в конце она умерла при родах, делая Хегберта вдовцом, который должен был растить дочь самостоятельно.

Следовательно, история была отражена в пьесе.

Люди знали историю даже раньше, чем состоялась премьера пьесы. Это была одна из тех историй, которая следовала вместе с Хегбертом, когда он крестил ребенка или присутствовал на похоронах. Каждый знал об этом, и именно поэтому, так много людей получали порцию эмоций всякий раз, когда они видели Рождественскую пьесу. Они знали, что она базировалось на чем-то реальном, и это придавало ей особенное значение.

Джейми Саливан была старшеклассницей в средней школе, точно так же как и я, она была уже выбрана, чтобы сыграть ангела, так как больше ни у кого на эту роль шансов не было. Это, конечно, сделало пьесу еще особеннее в этом году. Назревало большое событие, возможно даже самое большое в практике мисс Гарбер. Она была преподавателем драмы, и, когда я в первый раз её встретил в классе, она светилась от предвкушения предстоящих событий.

Я действительно не планировал принимать участие в драмкружке в этом году. Я бы и не принимал, но выбор был: или драма, или химия. Я думал, что драма будет простым времяпрепровождением, особенно по сравнению с другой возможностью. Никаких бумаг, тестов, таблиц, где я должен был запомнить протоны и нейтроны и элементы объединения их в соответствующих формулах ... Что могло быть лучше для выпускника средней школы? Это было стоящим делом, и когда я подписался на участие в кружке, я думал, что буду на нём спать. Учитывая моё ночное лакомство арахисом, это было довольно важно для меня в то время.

В первый день я был последним кто пришёл на урок, входя только за несколько секунд до звонка, и занимая место в глубине комнаты. Мисс Гарбер стояла спиной к классу, и была занята написанием своего имени большими буквами, как будто мы не знали, кто она. Каждый знал ее. Она была высокой, по крайней мере, шесть футов и два дюйма, с пылающими красными волосами и бледной кожей, которая была усеяна веснушками в ее сорокалетнем возрасте. У неё был лишний вес – скажу честно, тянула она фунтов на 250 и любила носить цветную одежду. Она носила толстые, темные очки в роговой оправе, и приветствовала всех словом: "Привееееет". Мисс Гарбер была одной из тех женщин, которые действовали наверняка, и она была не замужем, и это делало ситуацию ещё хуже. Парень, независимо от возраста, не мог не чувствовать жалость к девчонке подобной ей.

Ниже своего имени она написала цели, которых она хотела достичь в том году. "Уверенность в себе" было под номером один, далее "Самосознание" и, третий пункт, "Самореализация". Мисс Гарбер была большим человеком в вещах с приставкой "сам", которые ставят её на одну ступень с интересами психотерапии, хотя она, вероятно, не понимала этого в то время. Мисс Гарбер была пионером в этой области. Возможно, это имело некоторое отношение к тому, как она выглядела. Возможно, она только пыталась чувствовать себя лучше, чем было на самом деле.

Но я отступил от темы.

Только когда урок начался, я заметил кое-что необычное. Хотя средняя школа Бьюфорта не была большая, я знал, что она поделена в ровных пропорциях между школьниками и школьницами, и потому-то я и был удивлен, когда увидел, что в классе было девушек, по крайней мере, процентов девяносто. Был только один, другой парень в классе, что, по-моему, было неплохо, и на мгновение я почувствовал приток ощущений наподобие "берегись мир, вот я". Девчонки, девчонки, девчонки... Я не мог не думать об этом. Девчонки и девчонки и никаких тестов.

Ну ладно, я не был самым продвинутым парнем в квартале.

Итак, мисс Гарбер принесла Рождественскую пьесу и сказала всем, что Джейми Саливан будет играть роль ангела в этом году. Мисс Гарбер начала сразу же хлопать – она была прихожанкой церкви – и было много людей, которые думали, что она романтически заинтересована в Хегберте. Когда я впервые услышал это, подумал, что было очень неплохо то, что они были слишком стары, чтобы иметь детей, даже если б они когда-нибудь начали жить вместе. Вообразите полупрозрачного ребёнка с веснушками? Сама мысль кидала в дрожь, но конечно, разговоры об этом не велись, по крайней мере, так, чтобы их не смогли услышать мисс Гарбер и Хегберт. Сплетня – это одно, а пагубная сплетня – совершенно другое, и даже в средней школе мы это не выставляли на показ.

Мисс Гарбер продолжала хлопать некоторое время в полном одиночестве, пока все, наконец, не стали хлопать, потому что было очевидно, чего именно она хотела. "Встань, Джейми", сказала она. Так что Джейми встала и обернулась кругом, и мисс Гарбер начала хлопать еще быстрее, как будто она находилась в присутствии известной кинозвезды.

Джейми Саливан была хорошей девчонкой. Так оно и было. Бьюфорт был достаточно маленький, и имел только одну начальную школу, так что мы были в одном и том же классе всю нашу жизнь, и я солгал бы, если бы сказал, что я никогда не говорил с ней. Однажды, во втором классе, она сидела рядом со мной в течение целого года, и мы даже иногда разговаривали, но это не подразумевало, что я проводил много времени, болтая с нею в своё свободное время, скорее наоборот. Тех, кого я встречал в школе и вне школы, были совершенно разными людьми, но Джейми никогда не была в моем социальном списке.

Не то, чтобы Джейми была непривлекательной – не поймите меня неправильно. Она не была отвратительна или что-то вроде этого. К счастью она была похожа на свою маму, которая по фотографиям, что я видел, не была в значительной степени плоха, особенно если учесть тот факт, за кого она, в конце концов, вышла замуж. Однако Джейми не была в моем вкусе. Несмотря на факт, что она была худенькой, с милыми светлыми волосами и ласковыми синими глазами, большинство времени она выглядела... простенькой, и это было всегда, когда б вы её не встретили. Джейми не очень заботилась о внешней красоте, поэтому она всегда искала проявления "внутренней красоты", и я предполагаю, что это – одна из причин того, как она выглядела. Помню, она всегда носила волосы, связанные тугим узлом, подобно старой деве, на ее лице никогда не было косметики. Вместе с ее обычным коричневым жакетом и юбкой из пледовой ткани, она выглядела так, как если бы она шла на собеседование для работы в библиотеке. Мы думали, что этот период её поведения пройдет и она, в конечном счете, вырастет из этого, но она и не думала изменяться. Даже в течение наших первых трех лет в средней школе, она совсем не изменилась. Единственная вещь, которая изменилась, был размер ее одежды.

Джейми отличало не только то, как она выглядела, но и также то, как она действовала. Джейми не проводила времени, околачиваясь в кафе «Сесиль», или дремля на вечеринках с другими девчонками, и я знал наверняка, что у неё вообще не было парня. У старого Хегберта, вероятно, был бы сердечный приступ, если б у неё был парень. Но даже если бы благодаря странному повороту событий Хегберт и позволил ей, это бы все равно не имело значения. Джейми носила с собой Библию везде, куда бы она ни шла, и даже если б ее внешность и Хегберт не отпугнули парней, я уверен, это сделала бы Библия. Я любил Библию так же, как и мои сверстники, но Джейми, казалось, наслаждалась ею в пути, что было полностью чуждо мне. Мало того, что она посещала во время каникул библейскую школу каждый август, но она еще читала Библию на переменах в школе. Мне кажется, эта ситуация не была нормальной, даже несмотря на то, что она была дочерью священника. Чтение послания апостола Павла к Коринфянам и близко не приносило столько удовольствия как флирт… Надеюсь, вы меня понимаете!

Но Джейми не останавливалась на этом. Или из-за чтения Библии, или возможно из-за влияния Хегберта, Джейми верила, что помощь другим – была важной вещью, и она так и поступала. Я знал, что она безоплатно работала в приюте Морхед Сити, но для нее, этого было недостаточно. Она всегда отвечала за сбор денег в разные фонды, помогала каждому, от бойскаутов до индийских принцесс, и я знаю, что, когда ей было четырнадцать, она проводила часть летних каникул, крася дом пожилого соседа. Джейми была из тех девчонок, которые могли тянуть сорняки в чьем-то саду, без упрашиваний или остановить движение, чтобы помочь маленьким детям перейти дорогу. Она экономила бы свое пособие, чтобы купить новый мяч для баскетбола сиротам, или пожертвовать деньги на церковь в воскресенье. Она была, другими словами, такой девчонкой, которая заставляла нас выглядеть плохими, и всякий раз, когда она смотрела на меня, я чувствовал себя виноватым, даже если я и не сделал ничего плохого.

Джейми не ограничивалась помощью только людям. Если бы она когда-либо натолкнулась на раненное животное, она попробовала бы ему помочь. Опоссумы, белки, собаки, коты, лягушки ... для нее не имело значение. Доктор Ролингс, ветеринар, узнавал ее по виду, и качал головой всякий раз, когда видел, что она приближалась к его двери, неся картонную коробку с еще одним зверьком внутри. Он снимал очки и вытирал их носовым платком, в то время как Джейми объясняла, как она нашла бедное существо, и что случилось с ним. "Он был сбит автомобилем, доктор Ролингс. Я думаю, что это было в планах Господа, чтобы я нашла его и попробовала спасти. Вы поможете мне, не так ли? "

У Джейми все было в плане Господа. Было еще кое-что. Она всегда упоминала о плане Господа всякий раз, когда Вы говорили с ней, независимо от того, какой был предмет разговора. Отмененная из-за дождя игра в бейсбол? Должно быть, планом Господа было предотвратить что-то худшее. Неожиданная контрольная по тригонометрии, которую все в классе провалили? Должно быть, в плане Господа было испытать нас. Так или иначе, надеюсь, вы поняли мою мысль.

Быть дочерью священника, возможно, не легко, но её поведение заставляло думать, будто это была самая естественная вещь в мире, и ей очень повезло быть благословенной на этот путь. Вот как она обыкновенно говорила: "Я настолько благословенна, имея такого отца, как мой". Всякий раз, когда она так говорила, все мы качали головами и удивлялись, с какой планеты она, собственно говоря, прилетела.

Несмотря на все это, была одна вещь, которая действительно сводила меня с ума – она была всегда такой бодрой, независимо оттого, что творилось вокруг нее. Я клянусь, что эта девчонка никогда не говорила ничего плохого ни о ком, даже и о тех из нас, кто не был любезен с ней. Она пела про себя, когда спускалась по улице, она махала незнакомцам, проезжающим в автомобилях. Иногда леди выходили из домов, если видели, что она шла мимо, предлагая ее тыквенный хлеб, испечённый ими или лимонад, когда было жарко. Казалось, что каждый взрослый в городе обожал ее. "Она – такая хорошая молодая леди", говорили они всякий раз, когда упоминалось её имя. "Мир был бы лучше, если бы было больше таких людей как она".

Но мои друзья и я этого не понимали. В наших умах, и одной Джейми Саливан было больше необходимого.

Я думал обо всем этом, в то время как Джейми стояла перед нами на первом уроке, и я признаю, что не был заинтересован в ее присутствии. Но странно, когда Джейми обернулась вокруг себя, я был немного шокирован. Она была одета в юбку из пледовой ткани и белую блузку под тем же самым коричневым шерстяным свитером, который я видел миллион раз, но на её груди были две новые выпуклости, которые свитер не мог скрыть, и я клянусь, что их там не было тремя месяцами ранее. Она никогда не пользовалась косметикой, но она загорела, наверно, когда была в библейской школе, и впервые она хорошо выглядела, почти прекрасно. Конечно, я отогнал эти мысли прочь. Она смотрела по сторонам и вдруг остановила свой взгляд на мне и улыбнулась, очевидно, она была рада видеть меня в классе. Только позже, я понял причину произошедшего.

СОДЕРЖАНИЕ: