Домашняя страница

Спеши любить

A Walk to Remember

Лучший фильм о любви, на все времена!

Глава десятая

Я отвез Джейми домой с приюта позже той ночью. Я не был уверен, должен ли я идти, обнимая её за плечо, но, честно говоря, я точно не знал, что она чувствовала по отношению ко мне. Будучи награжденным, она дала мне самый замечательный подарок, который я когда-либо получал, и даже притом, что я скорее за все, никогда не открою его и не смогу читать, как умела она, и я знал, что она подарила мне частицу самой себя. Но Джейми была из тех людей, которые пожертвуют почку незнакомцу, которого она бы встретила на улице, если бы он действительно нуждался в ней. Таким образом, я не был точно уверен, как вести себя в данной ситуации.

Джейми сказала мне однажды, что она не была болваном, и я полагаю, что я, наконец, пришел к такому же выводу. Она, возможно, была ... немного не такой ..., но она разгадала то, что я сделал для сирот, и, вспоминая прошлое, я думаю, что она знала это уже тогда, когда мы сидели на полу ее гостиной комнаты. Когда она назвала это чудом, я полагаю, что она говорила определенно обо мне.

Я помню, как Хегберт вошел в комнату, когда Джейми и я говорили об этом, но он действительно не мог многого сказать. Старый Хегберт был не в себе в последнее время, по крайней мере, других слов я не могу подобрать. О, его проповеди были все еще красочны, и он все еще говорил о блудниках, но в последнее время его проповеди были короче, чем обычно. Иногда он делал паузу прямо в середине проповеди, и на его лице появлялся странный взгляд, как будто он думал о чем-то еще, о чем-то грустном.

Я не знал, что бы это значило, но правду говоря, я не совсем хорошо знал его.

И Джейми, когда она говорила о нем, казалось, описывала совсем другого человека.

Я не мог вообразить Хегберта с чувством юмора, так же, как я не мог вообразить две луны в небе.

Так или иначе, он вошел в комнату, в то время как мы считали деньги, и Джейми встала со слезами на глазах, и казалось, что Хегберт и не представлял, что я был там. Он сказал ей, что гордится ею, и что он любит её. Но потом он пошел назад на кухню, чтобы продолжить работу над проповедью. Он даже не поздоровался. Теперь, я знал, что точно не был самым духовным ребенком среди прихожан церкви, но я все еще находил его поведения странным.

Когда я думал о Хегберте, я посмотрел на Джейми, сидящую около меня. Она смотрела в окно с умиротворенным взглядом на лице, улыбаясь, глубоко уйдя в себя. Я улыбнулся. Возможно, она думала обо мне. Моя рука начала двигаться в её направлении, но прежде, чем я достиг её, Джейми нарушила тишину.

"Лендон", спросила она, наконец, повернувшись ко мне, "Ты когда-либо думаешь о Боге?"

Я придержал руку.

Теперь, когда я думал о Боге, я обычно изображал его как на тех старых картинах, которые я видел в больших церквях. Он был одет в белую одежду, с длинными волосами, указывая пальцем – но я знал, что она говорила не об этом. Она говорила о плане Бога. Понадобилась минута, чтобы я ответил.

"Несомненно", сказал я. "Иногда бывает".

"Ты когда-либо задаешься вопросом, почему вещи происходят так, а не иначе?"

Я неопределенно кивнул.

"Я думала об этом много в последнее время".

Даже более чем обычно? Я хотел спросить, но не сделал этого. Я мог сказать, что она хотела сказать больше, и я промолчал.

"Я знаю, что Бог имеет план относительно нас всех, но иногда, я не понимаю смысла происходящего. Это когда-либо случалось с тобой?"

Она сказала это так, как если бы я думал об этом все время.

"Ну", сказал я, пробуя обмануть, "я не думаю, что мы всегда можем понимать смысл происходящего. Я думаю, что иногда мы должны просто верить".

Должен признать, что это был довольно хороший ответ. Я предполагаю, что мои чувства к Джейми делали мой интеллектуальный труд немного быстрее, чем обычно. Я мог сказать, что она обдумывала мой ответ.

"Да", наконец она сказала, " ты прав".

Я улыбнулся и изменил тему, исходя из того, что разговор о Боге не заставлял человека чувствовать себя романтично.

"Ты знаешь", сказал я небрежно, "было очень хорошо сегодня вечером, когда мы сидели возле дерева".

"Да, это так", сказала она. Но она все еще думала о другом.

"И ты тоже выглядела хорошо".

"Спасибо".

Это не работало.

"Я могу задать тебе вопрос?" Наконец, сказал я, в надежде на её возвращение.

"Конечно", сказала она.

Я глубоко вдохнул.

"После церковной службы завтра, и, ну ... после того, как ты проведешь некоторое время с твоим отцом... Я подразумеваю...". Я сделал паузу и посмотрел на нее. "Ты бы не возражала прийти ко мне на Рождественский обед?"

Даже притом, что ее лицо все еще было направлено к окну, я мог видеть слабые контуры улыбки, как только я сказал это.

"Да, Лендон, с удовольствием".

Я вздохнул с облегчением, не веря, что я фактически спросил ее об этом, и все еще удивляясь, как все это случилось. Я проехал вниз по улице, где окна были украшены Рождественскими огнями, и пересек городскую площадь Бьюфорта. Несколько минут спустя, я, наконец, взял ее руку, и в дополнение прекрасного вечера, она не оттолкнула мою руку.

Когда мы остановились перед ее домом, огни в гостиной комнате все еще были включены, и я мог видеть Хегберта позади занавесок. Я предположил, что он ждал нас, потому что хотел услышать, как прошел вечер в приюте. Или он хотел удостовериться, что я не целовал его дочь около порога. Я знал, что он это осудит.

Я думал о том, как поступить, когда мы, наконец, попрощаемся, я подразумеваю – когда мы выйдем из автомобиля и подойдем к двери. Джейми была тиха и довольна в то же самое время, и я думаю, что она была счастлива, что я попросил её приехать ко мне завтра. Так как она была достаточно умна, чтобы разгадать то, что я сделал для сирот, я полагал, что, возможно, она будет достаточно умна, чтобы разгадать ситуацию с приглашением ко мне домой. Думаю, она поняла, что это было впервые, когда я искренне пригласил её к себе домой.

Когда мы подходили к дому, я видел, что Хегберт выглянул из-за занавесок и запрятался назад. С некоторыми родителями, как у Анжелы, например, это бы означало, что они знали о тебе, и ты имел пару минут, прежде чем они откроют дверь. Обычно это давало обоим время посмотреть друг другу в глаза и поцеловаться. Обычно так и происходило.

Теперь я не знал, поцелует ли Джейми меня; фактически, насчет этого у меня были сомнения. Но с ее столь симпатичным взглядом, с ее распущенными волосами, и всем, что случилось сегодня вечером, я не хотел пропустить возможность, если бы она подвернулась. Я почувствовал небольшие колики в животе, когда Хегберт открыл дверь.

"Я услышал, что вы приехали", сказал он спокойно. Его кожа имела тот же желтоватый цвет, как обычно, но он выглядел утомленным.

"Здравствуйте, преподобный Саливан", сказал я подавленно.

"Привет, папа", счастливо сказала Джейми секунду спустя. "Мне жаль, что ты не приехали сегодня вечером. Это было замечательно".

"Я настолько рад за вас". Казалось, ему хотелось прокашляться.

"Я дам вам немного времени, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи. Я оставлю дверь открытой для тебя".

Он обернулся и возвратился в гостиную комнату. От того, где он сел, я знал, что он мог все еще видеть нас. Он симулировал, что читает, однако я не видел, что было в его руках.

"Я провела сегодня вечером замечательно время, Лендон", сказала Джейми.

"Я тоже", ответил я, чувствуя глаза Хегберта, смотрящие на меня. Я задавался вопросом, знал ли он, что я держал ее руку в автомобиле, пока мы ехали домой.

"В котором часу я должна приехать завтра?" спросила она.

Бровь Хегберта немного поднялась.

"Я приеду за тобой. В пять часов – хорошо?"

Она посмотрела через плечо. "Папа, ты не возражаешь, если бы я погостила у Лендона и его родителей завтра?"

Хегберт поднял руку к глазам и начал протирать их. Он вздыхал.

"Если это важно для тебя, то я не возражаю", сказал он.

Это был не самый активный вотум доверия, который я когда-либо получал, но это было достаточно хорошей новостью для меня.

"Что я должна взять с собой?" спросила она. На Юге это была традиция всегда задавать этот вопрос.

"Ничего не надо", ответил я. "Я заеду за тобой без четверти пять".

Мы постояли еще мгновение, не говоря ни слова, и я мог сказать, что Хегберт немного забеспокоился. Он не перевернул ни одну страницу книги, с тех пор как он оставил нас одних.

"Завтра увидимся", сказала она, наконец.

"Хорошо", сказал я.

На мгновение она посмотрела себе под ноги, а затем опять на меня. "Спасибо за то, что подбросил меня домой", сказала она.

Сказав это, она обернулась и вошла в дом. Я только заметил, что небольшая улыбка появилась на ее губах, когда она обернулась, чтобы закрыть двери.

На следующий день я заехал за ней точно по графику и был рад видеть, что ее волосы были распущены. Она надела свитер, который я подарил ей, как она и обещала.

И моя мама, и папа были немного удивлены, когда я спросил, не будут ли они возражать, если Джейми придет к нам на обед. Это не было большим делом – всякий раз, когда мой папа был дома, моя мама давала задание Елен, нашей поварихе, приготовить достаточно пищи, которой хватило бы для маленькой армии.

Полагаю, что я не упоминал ранее о поваре. В нашем доме мы имели служанку и повара, не только потому, что моя семья могла позволить себе их, но также и потому, что моя мама не была самой лучшей домашней хозяйкой в мире. Она могла приготовить хороший бутерброд мне на завтрак, время от времени, но были времена, когда горчица забивалась ей под ногти, и требовалось три или четыре дня, чтобы удалить её. Без Елен я вырос бы, питаясь подгоревшим пюре и пережаренным мясом. Мой отец, к счастью, понял это, как только они поженились, и повар и служанка были с нами, еще до того, как я родился.

Хотя наш дом был больше чем другие дома, это не был дворец или что-то в этом роде, и ни повар, ни служанка не жили с нами, потому что мы не имели отдельных жилых помещений. Мой отец купил дом из-за его исторической ценности. Хотя это не был дом, где когда-то жил Блекберд, который был более интересен для меня, но он принадлежал Ричарду Доббсу Спайту, который подписал Конституцию. Спайт также имел ферму в окрестностях Нью-Берна, который был приблизительно в сорока милях пути, и там он и был похоронен. Наш дом, возможно, не был столь же известен как тот, где Доббс Спайт был похоронен, но это все еще предоставляло моему отцу немного гордости в залах Конгресса, и всякий раз, когда он шел вокруг сада, я мог видеть, что он мечтал о наследии, которое он хотел оставить. Это нагоняло на меня грусть, потому что независимо оттого, что он сделал, он никогда не сможет превзойти старого Ричарда Доббса Спайта.

Исторические события как подписание Конституции приходят только однажды каждые несколько сотен лет, и независимо от того, как бы Вы ни старались, обсуждая субсидии для фермеров выращивающих табак или говоря о "Красном влиянии", вы никогда бы не превзошли такое историческое событие.

Даже такой как я знал это.

Дом был в Национальном Историческом реестре – все еще, я полагаю – и хотя Джейми была там однажды, она все еще отчасти испытывала трепет, когда была внутри дома. Моя мать и отец были оба одеты очень изящно, как и я, и моя мать поцеловала Джейми в щеку в знак приветствия. Один ноль, в пользу моей мамы, так как она сумела поцеловать Джейми прежде меня.

У нас получился довольно формальный обед, хотя он и не был скучным. Мои родители и Джейми продолжили самую изумительную беседу – припомнилась мисс Гарбер – и хотя я пробовал пошутить, это вышло не слишком хорошо, по крайней мере, такой была реакция моих родителей. Джейми, однако, смеялась, и я принял это за хороший знак.

После обеда я пригласил Джейми погулять в саду, даже притом, что на улице была зима, и не было ни листьев, ни цветов. После того, как мы надели наши пальто, мы вышли на улицу и вдохнули охлажденный зимний воздух. Я мог видеть, что наши дыхания превратились в облачко пара.

"Твои родители – замечательные люди", сказала она мне. Я полагаю, что она не приняла проповеди Хегберта близко к сердцу.

"Они хороши по-своему", ответил я. "Особенно, моя любимая мама". Я сказал так, не только потому, что это была правда, но также и потому, что это была та же самая вещь, которую дети говорили о Джейми. Я надеялся, что она поймет намек.

Она остановилась, чтобы посмотреть на кусты роз. Они были похожи на искривленные палки, и я не понял того, в чем она заинтересовалась.

"Действительно ли это правда о вашем дедушке?" спросила она меня. "Истории, что люди говорят?"

Я полагаю, что она не поняла мой намек.

"Да", сказал я, пробуя не показать мое разочарование.

"Это грустно", сказала она просто. "В жизни есть вещи дороже, чем деньги".

"Я знаю".

Она посмотрела на меня. "Правда?"

Я не смотрел ей в глаза, когда отвечал. Не спрашивайте меня почему.

"Я знаю, то, что сделал мой дедушка, было неправильным".

"Но разве ты не хочешь исправить то, что он сделал?"

"Я действительно никогда не думал об этом, по правде сказать".

"А будешь?"

Я не ответил сразу же, и Джейми, отвернулась от меня. Она уставилась на кусты роз с их искривленными ветками снова, и я внезапно понял, что она хотела, чтобы я сказал да. Это – то, что бы она сделала без минуты размышления.

"Почему ты так поступаешь?" Я проболтался прежде, чем смог остановить себя, и кровь приступила к моим щекам. "Так, чтобы заставлять меня чувствовать себя виновным. Я не был тем, кто так поступил. Я только родился в этой семье".

Она протянула руку и коснулась ветви. "Но ты же можешь исправить это", сказала она мягко, " когда у тебя будет возможность".

Ее точка зрения была ясна, даже мне, и глубоко в душе я знал, что она была права. Но время того решения, если оно когда-либо сможет осуществиться, было в далеком будущем. Но я размышлял о более важных вещах. Я изменил предмет разговора на тот, в котором я чувствовал себя лучше.

"Нравлюсь ли я твоему отцу?" спросил я. Я хотел знать, позволит ли Хегберт мне видеть ее снова.

На ответ у нее ушла минута.

"Мой отец", сказала она медленно, "волнуется обо мне".

"Не так ли поступают все родители?" спросил я.

Она посмотрела под ноги, затем в сторону, а потом снова на меня.

"Я думаю, что он поступает немного по-другому, чем остальные. Но ты действительно нравишься моему отцу, и он знает, что это делает меня счастливой, когда я вижу тебя. Именно поэтому он позволил мне приехать к тебе домой на обед сегодня вечером".

"Я рад этому", сказал я искренне.

"Я тоже".

Мы смотрели друг на друга под светом полумесяца, и я почти поцеловал ее, но она отвернулась и сказала такое, что выбило меня из седла.

"Мой отец волнует о тебе, также, Лендон". То как она сказала это – было и мягко и грустно в то же самое время. Также давая мне понять, что он волновался не потому, что думал обо мне как о безответственном человеке, или потому, что я имел обыкновение скрываться позади деревьев и называть его нехорошими словами, или даже, что я был членом семьи Картера.

"Почему?" спросил я.

"По той же самой причине, что и я", сказала она. Она не уточняла дальше, и я знал прямо тогда, что она сдерживала кое-что, что она не могла сказать мне, кое-что, что наводило на неё грусть. Но только позже, я узнал ее тайну.

Влюбиться в такую девчонку как Джейми Саливан было без сомнения самой странной вещью, которая когда-либо со мной происходила. Мало того, что она была девчонкой, о которой я никогда не думал до этого года – даже притом, что мы выросли вместе – но мои чувства к ней были совсем непохожи на те, какие были к другим. Это не было похоже на времяпровождение с Анжелой, которую я поцеловал в первый раз, когда я был наедине с нею. Я все еще не целовал Джейми. Я даже не обнимал её, не водил её в кафе «Сесиль» или в кино. Я не сделал ни одной из вещей, которые обычно делал с девчонками, но все же, так или иначе, я влюбился.

Проблема была в том, что я все еще не знал, какие у неё были ко мне чувства.

О да, были некоторые признаки, и я не упустил их. Была Библия – самый важный признак, но было также и то, как она смотрела на меня, когда закрыла дверь в Сочельник, и она позволила мне держать ее руку, когда мы ехали домой с приюта. По-моему, было что-то определенное, и я просто не был точно уверен относительно того, каким сделать следующий шаг.

Когда я, наконец, отвел ее домой после Рождественского обеда, я спросил, будет ли хорошо, если бы я время от времени её навещал, и она сказала, что это было бы прекрасно. Точный её ответ был – "Это будет прекрасно". Лично я не страдал нехваткой энтузиазма – Джейми имела тенденцию говорить как взрослый человек, и я думаю, именно поэтому она ладила со старшими людьми так хорошо.

На следующий день я шел к ней домой, и первую вещь, которую я заметил, была то, что автомобиль Хегберта не был на дороге. Когда она открыла дверь, я знал точно, что не надо спрашивать, мог ли я войти.

"Привет, Лендон", сказала она так же, как и всегда, как будто это была неожиданность видеть меня.

Снова ее волосы были распущенными, и я принял это как положительный знак.

"Привет, Джейми", сказал я небрежно.

Она двигалась к стульям. "Мой отец не дома, но мы сможем сидеть на крыльце, если ты не против ..."

Даже не спрашивайте меня, как это случилось, потому что я все еще не могу объяснить это. Одна секунда и я стоял там перед нею, ожидая двигаться к крыльцу, а в следующую секунду, я сделал по-другому. Вместо того чтобы двигаться к стульям, я сделал шаг ближе к ней и достиг ее рук. Я взял ее за руки и посмотрел прямо на нее, придвигаясь немного ближе. Она не отходила назад, но ее глаза расширились только немного, и в течение крошечного, мерцающего мгновения я думал, что поступил неправильно и обдумывал следующее действие. Я сделал паузу и улыбнулся, наклоняя голову, и следующие, что я увидел, было то, что она закрыла глаза и тоже наклонила голову, и что наши лица приближались друг к другу.

Это не длилось долго, и конечно не было похоже на поцелуй, который Вы видите в кинофильмах в наши дни, но это было просто замечательно. И все, что я могу вспомнить о том мгновении – то, что когда наши губы впервые коснулись друг к другу, я знал, что запомню это мгновение на всю жизнь.

СОДЕРЖАНИЕ: